Наш веб-сайт использует файлы cookie, чтобы предоставить вам возможность просматривать релевантную информацию. Прежде чем продолжить использование нашего веб-сайта, вы соглашаетесь и принимаете нашу политику использования файлов cookie и конфиденциальность.
И хотя прокуроры просили немедленного приобщения их к делу, ответчики настояли на том, чтобы отложить разбирательство для ознакомления с ними, потому что у них не было объективной возможности сделать это заранее.
В зале суда на этот раз присутствовали многие участники (со стороны ответчиков), которых привлекли впервые к процессу. Напомним, что первоначально ГП просила изъять 80% акций и предъявила иск лишь к части акционеров. Впоследствии истец пошел дальше, увеличив процент изъятия до 100, поэтому к ответу привлекли остальных акционеров без исключения.
Представитель Генпрокуратуры начал выступление с обещания удивить всех собравшихся, попросив суд приобщить к делу пакет документов, которые, по мнению истца, опровергают все доводы ответчиков.
В ход пошли письма от «Роснедр», одного из питерских университетов, интервью председателя совета директоров компании
федеральной газете и другие. Некоторые из них представитель прокуратуры оценил как «уникальные». Ряд документов датированы январем-февралем 2022 года (из аппарата правительства РФ, комитета по химической промышленности, Минэкономразвития, Росимущества), в которых утверждается, что компания была и является добывающим предприятием, подлежащим приватизации исключительно по решению правительства РФ. Ответчикам ещё предстоит ознакомиться с новыми бумагами и дать свои пояснения, но по некоторым документам уже сегодня можно поднимать вопрос об их относимости к делу. Так, заключения чиновников, которые руководствуются сегодняшним правовым полем, не могут быть применены к процессам 92 года, когда в основе принятия решения о приватизации у ответственных органов лежали совершенно иные законы.
«Вишенкой на торте» представитель истца назвал отчет председателя Комитета по управлению имуществом администрации Алтайского края
перед Российским фондом федерального имущества (РФФИ) за 1994-1995 годы с приложением перечня предприятий, сведений о проданных акциях в этих акционерных обществах. «И в этом перечне о Кучукском сульфатном заводе как акционерном обществе, чьи акции были проданы, комитет не счел нужным проинформировать РФФИ», — подчеркнул прокурор.
Адвокаты ответчиков сразу же опровергли относимость этого документа к делу, поскольку он не охватывает период времени, когда Кучукский сульфатный завод был приватизирован, вполне возможно, что эта информация содержалась в более раннем отчёте.
Представители ответчиков обратились к суду, чтобы оставить вопрос о приобщении этих «уникальных» документов к делу открытым. Часть из них, по их мнению, относятся к недопустимым и неотносимым к делу. В частности, те, где речь идет о современных позициях правительства и Росимущества, которое вообще является участником процесса.
Что касается позиции прокуратуры о том, что предприятие относится к добывающей промышленности (большинство из вновь предъявленных документов, по мнению прокурора, подтверждают именно это), то доводы ответчиков остаются неизменными. Кучукский сульфатный завод строил в середине прошлого века Минхимпром СССР, и впоследствии предприятие все время находилось в его ведении, поскольку завод всегда занимался переработкой. «Кучуксульфат» совершенно неправильно называть добывающим и сравнивать с добычей того же угля, который сразу идет в топку, утверждают защитники ответчиков, поскольку завод перерабатывает сырьё, меняя его свойства, и производит химический продукт — сульфат натрия. Поэтому завод всегда являлся перерабатывающим предприятием химической отрасли.
Опровергают они также тезис прокурора о передаче предприятия на баланс Алтайского края. «Никакой передачи имущества на баланс региона в принципе не могло быть, потому что его продавали от имени РФ», — утверждают адвокаты. «И здесь никакой “вишенки на торте” быть не может, потому что местный орган власти действовал по поручению РФ. Часть документов вообще не относится к материалам дела, искажает суть позиции сторон и направлена, на наш взгляд, на давление на суд из аппарата правительства. Это вообще орган, не уполномоченный кого-либо представлять в данном процессе и по данному вопросу», — утверждают представители ответчиков.
Затем слово взял вновь представитель истца, который заявил, что сначала зашел «с козырей», но есть еще документы, имеющие непосредственное отношение к делу. Речь, в частности, идет о справках из государственных архивов Алтайского края и Российской Федерации, полученных истцами. Они, по мнению прокуратуры, опровергают тезис адвокатов, что в адрес краевого комитета по государственному имуществу приходило письмо Госкомимущества с приложением перечня предприятий и организаций, подлежащих приватизации исключительно с разрешения правительства. «В отличие от того документа, который пытались “подкинуть” адвокаты, Генпрокуратура получила информацию из госархивов края и России, что этого перечня нет», — утверждают представители прокуратуры.
,
представитель ответчиков, попросила суд обратить внимание на письмо комитета РФ по химической промышленности от 9 ноября 1993 года, представленное прокурорами. «Прошу обратить внимание, что к письму приложен проект постановления. Прокуратура чудесным образом пытается присоединить к проекту несколько приложений непонятных перечней, не имеющих никакого отношения к проекту. Прошу расценить суд относимость и допустимость данного документа», — подчеркнула она. По ее мнению, это лишь проект документа, а не сам документ, и он не влечет за собой никаких правовых последствий, поэтому ссылаться на него недопустимо.
Прокуратура также подтвердила раннюю позицию по протоколам допросов свидетелей нотариусом, вновь акцентировав внимание на том, что те из них, которые проведены не в период предварительного расследования, а во время процесса, незаконны.
«Господа адвокаты в прошлом судебном заседании вели речь о том, что обстоятельства, подтвержденные нотариусом при совершении нотариальных действий, не требуют доказывания. То есть выставить как факт те лживые сведения, которые были представлены негодяями в качестве пояснений. Принимать участие в абсурде мы не стали, чтобы не легитимизировать свидетельские показания, которыми они не являются, и не могут быть приобщены к делу», — заявил представитель Генпрокуратуры.
Представители ответчика не могли оставить без внимания подобные оценочные высказывания и с иронией предположили, что трем прокурорам и двум государственным чиновникам краевого уровня, которые проводили приватизацию, а затем, ещё в 90-е годы проверяли её законность, «будет очень “приятно” узнать, что их — заслуженных и честных людей — публично обозвали негодяями».
Стоит отметить, что в этом судебном заседании речь представителя генеральной прокуратуры отличалась чрезмерной экспрессивностью и изобиловала такими словосочетаниями, как «лживые сведения», «плешь проели», «подкинуть материалы» и тому подобными бездоказательными негативными утверждениями.
Ответчики также напомнили о том, что норму законодательства о нотариате, на которую ссылалась прокуратура, изменили еще семь лет назад, и в актуальной редакции соответствующей статьи говорится о том, что нотариус имеет право допрашивать свидетелей во время судебного процесса.
Ответчики настаивали все же на приобщении к делу протоколов допросов свидетелей нотариусом и материалов доследственной проверки: свидетельских показаний прокуроров и чиновников — непосредственных участников процесса приватизации, утверждая, что эти документы относятся к предмету основного спора и используются в качестве доказательства процессуальной позиции.
Прояснили также и вопрос по деприватизации Башкирской содовой компании. Как рассказала представитель ответчиков Ирина Володина, сравнивать Башсоду и «Кучуксульфат» некорректно, на что ссылается, по ее словам, прокуратура.
Она приводит целый ряд отличий. В частности, у Республики Башкортостан не было полномочий на приватизацию, потому что комитет по госимуществу не делегировал их этому субъекту Федерации, в то время как Алтайский край полномочиями на приватизацию федерального имущества был наделен. «Кроме того, предприятия, входившие в состав Башсоды, внесли в перечень предприятий, подлежащих приватизации по решению правительства. “Кучуксульфата” в нем нет. В-третьих, Башсода входила в перечень собирательной отрасли добывающей промышленности, ей был присвоен соответствующий код ОКОНХ, в то время как алтайский завод не относился к собирательной отрасли добывающей промышленности и согласно кодам ОКОНХ всегда был перерабатывающим предприятием. Ну, и наконец, Башсода входила в реестр монополистов. “Кучуксульфат”, и это подтверждают документы, никогда не был монополистом и не занимал доминирующее положение на рынке», — аргументировала позиции ответчиков Ирина Володина.
Представители Генпрокуратуры настаивали на том, что нет необходимости откладывать разбирательство, и просили объявить лишь перерыв, чтобы стороны могли ознакомиться с вновь представленными материалами в полном объеме. А после этого приступить к рассмотрению дела по существу.
Оппоненты возразили, что нет смысла продолжать разбирательство по существу без решения суда кассационной инстанции, который запланировали на 1 марта текущего года, о возможности допуска к участию в процессе третьих лиц. Кроме того, не все смогли ознакомиться с новыми документами прокуратуры на соответствующем информационном ресурсе, у которого был сбой в работе. А так как они кардинально меняют позицию ответчиков, необходимо достаточно времени для полноценной подготовки к процессу.
Так, адвокат
, впервые принявший участие в суде и представлявший двух ответчиков — пенсионеров, заметил, что его клиентов уведомили только 30 января о том, что их тоже призвали к ответу. Он настаивал на том, что у них просто физически не хватило времени для того, чтобы ознакомиться с документами этого непростого дела. По его мнению, представители истца «злоупотребляют правами, предъявляя огромный пакет документов, который ни одна из групп со стороны ответчиков не имела возможности изучить, и таким образом нарушается принцип состязательности процесса».
Также он отметил некорректное поведение прокурора,
