Актер Назар Заднепровский: Сын спросил, сколько актеры зарабатывают. Я говорю: "Сынок, будь готов, что, как молодой, будут копейки. А потом, если повезет, может, в 30–40 нормальные гонорары будут". Он ответил: "Да ну его на..."

12.09.2023, 10:29 gordonua.com

Как ему работалось с четырьмя художественными руководителями Национального академического драматического театрр имени Ивана Франко; как он подвел нынешнего главного режиссера театра Дмитрия Богомазова, сколько сейчас зарабатывают украинские актеры, почему его сын не хочет быть актером, а также – о скандале с выделением 34 млн грн из госбюджета компании шоумена Юрия Горбунова на съемки сериала, один из героев которого напоминает аграрного бизнесмена Александра Поворознюка; об украинских актерах, оставшихся в России, в частности о своей партнерше по сериалу "Домик на счастье" Галине Безрук; о сыне Богдана Ступки, актере Остапе Ступке, которому присудили ночной домашний арест после ДТП в состоянии алкогольного опьянения, и о своем "порохоботстве" рассказал в интервью главному редактору интернет-издания "ГОРДОН" Алесе Бацман украинский актер Назар Заднепровский. "ГОРДОН" публикует текстовую версию интервью. Дроны должны запускаться с российской территории, и тогда это – как нож им в спину – Назар, я вас приветствую. – И я вас искренне приветствую. – Очень рада вас видеть и поздравляю всех наших зрителей с тем, что сегодня у нас в гостях Назар Заднепровский – народный артист Украины, человек, которого знает, ну, каждый украинец – так точно. – Ой, так приятно, Боже... Ваши бы слова – да Богу в уши. – Ну, это правда. Причем я думаю, что я еще мало сказала, потому что не только в Украине вас знают. – Ну, это кто смотрит украиноязычный контент, кто знает театр Франко. А кого это не интересует, может быть, даже не представляют и не знают, кто такой Назар. Кто-то смотрит только на русскоязычное, на Россию ориентирован, кто-то – на Голливуд. А вот кто иногда, хотя бы иногда, интересуется и украинской озвучкой, и украинским искусством вообще театральным и киношным, то я имею в душе надежду, что меня кто-то немножко, возможно, знает. – Сто процентов. Сегодня мы выходим в эфир 23 августа, в канун Дня Независимости. Я увидела объявление, что мой любимый театр Франко, в котором вы много-много лет играете и являетесь одним из главных актеров театра, 23-го и 24 августа все представления отменил. Почему? – Я так понимаю, что это не наша идея – это ЦУ сверху. Мы находимся очень близко к Офису президента. И если, не дай бог, что, то обломки, все... Ну зачем рисковать? Зачем накликать это?.. А все знают, что эти придурки будут за два дня до Дня Независимости, два дня, возможно, после Дня Независимости, потому что в День Независимости – они знают, что мы будем ожидать, что наша ПВО будет, как говорится, очень-очень-очень ожидать этого. А вот как оно будет... Господи, дай бог, чтобы все сбили и чтобы ничего к нам не прилетело. А то, что они будут делать запуски, – это однозначно. Это уроды, которые никогда не успокоятся, пока их назад не засунуть в их нору. – Пусть летит по Москве и по Питеру, пусть уж там они... – Я не желаю этого. Вы понимаете, я не желаю этого простым жителям, вообще живущим другой жизнью. Пусть летит все на тех, кто пришел на украинскую землю, кто сейчас на нашей территории, эти мобики-чмобики. Действительно, у нас до фига военных целей. И лучше пусть по ним [оккупантам] ракеты... У нас не так их много, а целей очень много. Поэтому я не считаю нужным ракеты тратить на Москву. Дроны – пусть. Дроны – да. Дроны пусть летят. А ракеты нужно беречь для фронта. Это мое мнение. – В Москве и в Питере, крупнейших городах России, очень много военных целей тоже. И символических целей, где сидят величайшие военные преступники. Как вы думаете, должны ли россияне почувствовать, что это реально война? Потому что война (как они там говорят, "СВО") где-то [от них] далеко, их вообще не трогает, им пофиг. И они, конечно, когда им пофиг, у них типа нормальная жизнь продолжается, на них ничего не летит, – они не приходят в Кремль требовать от своего военного преступника [президента страны-агрессора РФ Владимира] Путина, чтобы он прекратил, а лучше просто его на вилы и вынести из Кремля... Так вот как вы считаете, должно ли лететь: ну, даже рядом, по военным целям – я тоже не говорю о... – Обязательно. По военным целям – обязательно. – Я тоже не говорю об объектах гражданских, потому что мы не кровожадные гады такие, как россияне. Мы говорим только о военных целях. Вот должно ли лететь и в Москве, и в Питере, чтобы все понимали, что такое сидеть по подвалам, что такое бояться каждую минуту, что такое вообще война, которую они принесли в наш дом? – Оно должно лететь, но к сожалению, они готовились к войне, а мы, к сожалению, как говорил [бывший советник Офиса президента Алексей] Арестович в одном интервью, про...бали. Мы не готовились к войне. И потому, к сожалению, у нас не такое огромное количество ракет, чтобы тратить их даже на те военные объекты. Еще раз говорю: дроны – да. И причем дроны нужно не с украинской территории запускать, а с российской территории. Есть "Легион России", есть много, как говорится, шпионских троп, которые... Почему больше всего страдают их военные аэродромы, все? Потому что дроны запущены не с украинской территории. Поэтому я считаю, это нужно. Так СБУ должна дальше и работать. Дроны должны запускаться с российской территории, и тогда это – как нож в спину им. Это я считаю целесообразным, это я считаю, ну, так сказать, оправданным экономически. Потому что запускать сейчас ракеты с нашей территории – что бы там ни говорили, а у них очень сильные РЭБы, у них хорошая ПВО. Именно против ракет. Против дронов они ничего не могут поделать. Вы понимаете? Вот. И слава богу. Поэтому мое такое мнение. А то, что они должны прятаться по подвалам, то, что они должны вспоминать о войне, то, что они должны туда ходить – в Кремль – и, как говорится, снимать своего лидера, – это однозначно. Но такого не будет, потому что это ссыкливая нация, которая больше боится репрессий, чем… Ой, короче, я уже говорил это в интервью. Они запуганы... Вот у них как на лбу прописан 37-й год – вот они боятся этого 37-го года, боятся Сталина и Путина. – Рабы. – Да-да-да. Поэтому пачками уходят. Я смотрю [блогера Александра] Невзорова регулярно. Как говорится, ну, я им так же восхищаюсь, как и господин [Дмитрий] Гордон восхищается им, вот. И слушаю. И если он – русский – говорит, что беспросветно, ну беспросветно просто... – Угу. – К сожалению. К сожалению для нас. Мы думали, что будет какой-то барьер: 10 тысяч, потом 50 тысяч... Потом думали: ну хотя бы 100. Сейчас мы понимаем: даже – я не знаю – миллионы ничего не изменят. Ничего не изменят. Я не вижу перспективы рассчитывать на русский народ – Миллионы трупов – и им пофиг. Они будут приходить за эти свои трупы отцов, мужей просто забирать – не знаю – велосипед или эту... уже не шубу, а там уже просто какие-то курточки выдают... – Да. – И все, и нормально. – К сожалению. К сожалению. К сожалению. К сожалению, я не вижу перспектив рассчитывать на русский народ. Чтобы довести до такого, что было в 17-м году, это должна быть затяжная, очень затяжная война, это должны быть миллионы трупов, это должен быть глобальный кризис, это должен быть почти голод, почти тотальная безработица, причем в Петербурге. Как… ну, в столицах. И в Москве. Понимаете? Тогда это вызывает волну и тогда возможна революция. От того, что где-то там, в Таганроге, или где-то в Оренбурге, или в Воронеже что-то люди недовольны, – Москве по барабану. Вы понимаете? Поэтому нужно довести, но довести Москву. Я когда был еще до активных действий в Москве и разговаривал с таксистом – он тоже против, экономика – все летает... Я говорю: "Ну, так восстание..." Ну, я на украинском языке говорю: "Восстание, если что". Говорит: "Кто? У нас здесь стоит чеченская дивизия". Если что, москвичей будет резать чеченская дивизия. Не славяне охраняют Москву. И москвичи боятся. Москвичи боятся чеченской дивизии. – Да-да. Господин Назар, а скажите: вот из исторических персонажей кого бы вы хотели сыграть? – Вы знаете, мои мечты постепенно сбываются. Единственная мечта, которая не осуществилась в этом театре, – это моя студенческая дипломная работа: Хлестакова (главный персонаж "Ревизора" Николая Гоголя. – "ГОРДОН"). И я мечтал в театре сыграть Хлестакова. Я вижу, что я уже немного взрослый стал для этого. Я сыграл в "Ревизоре", сыграл Добчинского, но так случилось, что Хлестакова сыграл другой актер. Ну, так судьба сложилась. Это вот из того, что очень хотел сыграть, то, что знал роль, то, что у меня была очень хорошая дипломная работа, из-за этой роли меня в театр Франко Данченко Сергей Владимирович – царство небесное – взял. Но, к сожалению, мне не суждено эту роль сыграть. – А почему? Почему вам отдали другую, а не эту роль? Кто тогда сыграл эту главную роль? – Знаете анекдот? "Я буду маршалом?" – "Нет. Потому что у маршала свой сын". – А, все… (Смеются)… Я поняла. – Это было во времена – царство небесное – Богдана Сильвестровича Ступки. И Остап Ступка сыграл роль Хлестакова. По непонятным причинам почему-то он был один на роли и с ним никого вторым не назначили: ни меня, ни Толю Гнатюка, который хотел эту роль сыграть. Мы сыграли Добчинского и Бобчинского. Почему так произошло? Бог его знает. – Неизвестно. Ну так получилось. – Неизвестно. Неизвестно, почему так произошло. – Ну, я понимаю. Вот к этому сейчас и подходим. Вы в театре Франко, вы молодой человек, но, так страшно сказать, уже наверное, что скоро 20 лет будет. Да? – Нет, больше. Я с 96-го в театре. Я в 20 лет окончил институт театральный – в 96-м – и сразу после роли Хлестакова – это меня Данченко взял. Мне еще неполных 17 лет было. Меня – в 16 лет. В 96-м, в июле, я пришел. Так что сейчас это мой – считайте сколько – 27-й, пожалуй, сезон у меня будет. – Это уже 30 скоро, я скажу. Не 20, а 30 скоро. – Да. В 2026 году будет 30-й сезон. – А вот давайте перечислим, под чьим руководством вам пришлось работать. Ну, вот Богдана Сильвестровича... – Сергей Владимирович Данченко – по 2001-й год. Дальше – Богдан Сильвестрович Ступка – по 12-й год. Дальше пять лет Мойсеев был. И сейчас – Михаил Захарович. Главных ролей я при Ступке не получал, потому что у маршала, как говорится, есть свой сын – А