Наш веб-сайт использует файлы cookie, чтобы предоставить вам возможность просматривать релевантную информацию. Прежде чем продолжить использование нашего веб-сайта, вы соглашаетесь и принимаете нашу политику использования файлов cookie и конфиденциальность.
Специально для Крым.Реалии
Провал попытки форсировать Оку в 1541 году настолько повлиял на Сахиба Герая, что тот больше не предпринимал масштабных походов на Московию. Однако логика противостояния двух стран была такова, что малые боевые действия все равно велись все следующее десятилетие.
Последняя схватка той кампании произошла под Одоевым, куда, отделившись от главных сил, пришел ханский сын Эмин. Князь Владимир Воротынский со своими людьми «против татар из Одоева вышел, многих татар побил, а иных, живых взяв, к великому князю на Москву прислал» (впрочем, этих пленных было всего 45 человек, что в очередной раз подчеркивает условность летописных «многих» и «немногих»).
Перейдя границу Московии, Сахиб Герай разбил лагерь на одной из рек, откуда разослал несколько писем. В Бахчисарай он писал «о благополучном и невредимом прибытии из похода и о невозможности переправиться через реку Ока из-за Бакы-бека и его проделок». В Москву же отправилась грамота такого содержания, адресованная юному Ивану IV: «Эй, проклятый и неверный, и злонравный мой московский раб-пахарь! Да будет тебе ведомо, что моим намерением было ограбить твой край и вилайет и, схватив тебя, запрячь тебя в плуг…. Мы не смогли переправиться через Оку из-за Бакы. Благодари его. Теперь же сначала проучу волка среди моих овец и избавлю свой сад от колючек и сорняков, а затем возьмусь за тебя».
Семен Бельский оттуда же писал польскому королю Сигизмунду, что хан «с великим войском и с пушками пошел на неприятеля вашей милости, выпленил, выжег, вывел людей и имущество, шкоды всякие учинил. Таких шкод много лет над собой не видели!»
Кампания 1541 года была окончена. Несмотря на то, что в ее ходе крымцам не удалось ни перейти Оку, ни даже захватить второстепенный Пронск, Сахиб Герай мог чувствовать себя удовлетворенным. Московский поход против Казани, запланированный на этот год, не состоялся, и Сафа Герай получил необходимую передышку. Кроме того, была разведана и испытана новая переправа через Оку.
Что же до Бакы – главного виновника неудачи – то он вскоре получил по заслугам. Осенью того же года хан вошел в его шатер с обвинением: «В то время, когда я собирался пойти на земли русские, переправившись через реку Ока, ты создал препятствия и замыслил плохое против меня. Я же столько добра сделал тебе, выбрал тебя как самого достойного среди всех своих беев. А ты взамен ответил злом на добро». Бей был схвачен, увезен в Бахчисарай и с наступлением морозов казнен.
Но это был не последний крымский поход на Оку.
В марте 1542 года ханский сын Эмин «со многими людьми» совершил масштабное нападение на Северскую землю – его отряды походили к Путивлю, Новгород-Северскому и Стародубу. Местные воеводы отразили атаки крымцев и «языки у них взяли и на Москву прислали», но было этих пленных лишь 20 человек. Остальные, успешно «повоевав Северу», вернулись в Крым.
26 июля вновь «приходил крымский [царевич], а с ним князь Семен [Бельский], и был бой под Белыми Колодезями». Нападение явно прошло неудачно – вскоре после него мятежный воевода уехал в Литву, и там его след затерялся.Более масштабным был следующий поход. 16 августа «приходили на Рязанские места многие люди крымские, Ишмагмет-мурза да Саталкул-улан да Сулеш-мурза да Битяк-мурза Адрахманов и иные многие мурзы, и пришли к Николе к Заразскому», т.е. к Зарайску.
Московские войска во главе с князем Петром Пронским «против крымских людей вышли и с ними встретились, и языков у них взяли; и крымские люди от того дрогнули да пошли из великого князя украйны вон». На обратном пути они «воевали Рязанские места» и захватили ясырь.
Затем московские войска ударили на крымский арьергард: «воеводы великого князя по государеву велению ходили до Дона и догнали сторожи татарские на Куликове поле, и многих татарских сторожей великого князя сторожи побили, а иных перехватили, а иные поутекали».
Беглецы передали весть о преследователях основным силам, после чего крымские войска скорым маршем оставили пределы Московии. «И воеводы великого князя, дойдя до Мечи, их не догнали, и оттуда воротились».
Но эти нападения никак не мешали продолжению крымско-московских дипломатических отношений. Так, 24 июля из Крыма вернулся посол князь Александр Кашин, «а привез от Саип-Гирея царя к великому князю грамоту шертную; а с ним вместе царь прислал своих людей с грамотами же, Тамача [Тогмача] с товарищами, а писал царь в грамотах о братстве и о крепкой дружбе». Правда, Кашина хан отпустил не просто так, а за выкуп в 500 рублей, «а в посольское место остался в Крыму» Евстафий Андреев. А уже 11 сентября Тамач/Тогмач уехал на полуостров, с ним отправился московский посланник Федор Вокшеринов «с грамотою».
В начале следующего года переговоры продолжились. 16 марта 1543 года Вокшеринов вернулся из Крыма в компании ханского посланника Ак-Сеита с грамотой, «а писал царь в грамоте о крепкой дружбе». В том же месяце Ак-Сеит отправился домой, а с ним поехал боярский сын Федор Челищев – разумеется, тоже с грамотой и тоже о дружбе. Этот размен принес свои плоды – следующие полтора года прошли мирно.
Ситуация изменилась летом 1544 года. В тот раз крымские войска напали на окрестности Рязани, но двое тамошних воевод, князья Василий и Петр Оболенские-Серебряные разбили нападавших и захватили 60 из них. Более того, как специально отметил летописец, «полон у крымских татар весь отполонили».
Совсем по-другому закончился зимний поход. 30 декабря «приходил крымский царевич Имин-Гирей калга, Саип-Гиреев царев сын, со многими людьми крымскими безвестно на украинские места Белевские и Одоевские, и по грехам за небрежение полонил многих людей». В Александро-Невской летописи сохранилось уникальное свидетельство этого «небрежения». Оказывается, между тремя тамошними князьями-воеводами: Петром Щенятевым, Константином Шкурлятевым и Михаилом Воротынским, – возникла «распря о местах», т.е. о субординации. Ни один из них не желал быть в подчинении у других, и «того ради не пошли помогать тем местам, и того ради татары, полонив многих людей, отошли».
Чтобы избежать повторения подобной ситуации в преддверие новой войны с Казанью, летом 1545 года «ходил князь великий на Коломну против своего недруга крымского царя Сафа-Кирея [ошибка, должно быть «Сахиба»], а с ним был брат его князь Юрий Васильевич, а стоял на Коломне на берегу, на Московском устье». И, несмотря на то, что основные московские силы были отправлены к Казани, крымцы в том году не нападали.
Начало следующего, 1546 года было для Кремля многообещающим – в результате переворота казанский хан Сафа Герай лишился престола и бежал в Ногайскую орду за помощью, а его место занял московский ставленник Шах-Али. Это, впрочем, означало весьма высокую вероятность войны с Крымом: «той же весны пришли вести к великому князю из Крыма, что быть крымскому царю на Коломну».
Так что 6 мая Иван IV отправился в Коломну, «а с ним были на Коломне и в Серпухове многие воеводы и сила великая всего Московского государства, столько, кажут, людей на Коломне от начала не бывало». Иван простоял там до августа, «и крымский царь, увидав великого князя на Коломне, не пошел». Впрочем, в июле Сафа Герай при помощи ногайцев вернул себе трон.
В конце года Московию вновь лихорадило в военной тревоге, так что Иван IV был вынужден прервать свою поездку в Новгород и Псков и стремительно вернуться в Кремль «декабря в 10 день в третьем часу ночи с субботы на неделю безвестно». 500 километров от Тихвина до столицы Иван «в пол-четыре дня перегнал для того, что чаяли по полоняниковым вестям крымского царя или царевичей к Москве». Но тревога оказалась ложной.
Причина того, что крымский хан оставил в покое московского великого князя, лежала далеко на востоке. В 1546 году в Хаджи-Тархане (Астрахани) пришел к власти новый хан Ямгурчи, который сразу же занял резко антикрымскую позицию. Он велел перебить купцов родом с полуострова, так что Сахибу Гераю пришлось объявить соседу войну. В ее ходе вражеская столица была взята и разрушена, что привело к началу долгой войны с Ногайской ордой – покровительницей Хаджи-Тархана.
В январе 1547 года Иван IV венчался на царство, символически приравняв свой статус к ханскому. Разумеется, ни в Казани, ни тем более в Крыму новый титул не признали. Осенью Иван самолично повел свое войско на Казань, но московиты в очередной раз потерпели поражение. Чтобы прикрыть фланг от возможного крымского удара, отдельная рать была сосредоточена в Калуге: «в Калуге же был по крымским вестям астраханский царевич Едигер, а с ним князь Иван Хворостинин». Но и в этом году нападения не случилось.
Эта волна крымских походов была наиболее скромной по масштабам – сказывались последствия вражды с ногайцами. В июле 1548 года один чамбул появился на окраинах Мещеры, но тамошний воевода Михаил Воронов «крымских людей побил многих, а 30 человек к Москве привел».
8 августа того же года путивльские казаки под началом Михаила Черкашенина «на Дону на Великом Перевозе» напали на соединенные силы «черкесского казака Елбулзлука» и крымского бея Эминека («Аманака»). Первый шел с артиллерией штурмовать неназваный острог на Дону, второй ехал с посольством в Хаджи-Тархан. В бою они были разбиты, а Черкашенин захватил семь пушек, которые позже привез в Москву.
В июне 1549 года к Туле подошел 3-тысячный чамбул во главе с «Аллагатом-князем», против него вышел с полком воевода Захар Яковля. Итог боя оказался неутешительным для крымцев – они потерпели поражение, а их предводитель попал в плен.
В том же году в результате несчастного случая погиб Сафа Герай, оставив казанский престол своему двухлетнему сыну. Пользуясь ситуацией, московские войска ежегодно ходили под Казань – но всякий раз безуспешно.
Летом 1550 года «пришли к великому князю вести про крымского царя, что хочет быть на его украйну». 18 июля путивльский наместник Семен Шереметев прислал в Москву весть, что 19 июня передовые разъезды заметили, как «пришли люди многие на великого князя украйны, и [государя украинные города]». Для предотвращения возможной угрозы «июля в 20 день, в воскресенье, выехал царь и великий князь И
