Донбасс – это экономический термин. Историки рассказывают о становлении юго-востока Украины
В конце апреля 2014 года в украинских Донецке и Луганске прошли последние митинги под желто-синими флагами. На протяжении всей весны луганчане и дончане выходили на площади, чтобы выразить поддержку суверенитету Украины. А пророссийские силы выводили на улицы своих сторонников, утверждая, будто в Киеве готовят нападение на юго-восток: мол, в Донецк и Луганск вот-вот приедут "автобусы с нацистами", от которых может защитить только Владимир Путин.К 10-летию с начала боевых действий в Украине телеканал "Настоящее Время" (создан компанией RFE/RL при участии "Голоса Америки") подготовил проект об украинских регионах, ситуацию в которых в 2014 году Российская Федерация пыталась дестабилизировать и которые Путин назвал "Новороссией". Для этого материала мы поговорили с историками о том, что нужно знать о дореволюционной и советской истории Донецкой и Луганской областей, чтобы лучше понять те события, которые происходили на юго-востоке Украины до и после 2014 года, когда Россия развязала там войну.
"Не скажу, что властям полностью удалось создать на Донбассе советского человека, но то, что именно в этих индустриальных локациях были созданы все условия для денационализации людей – это однозначно", – говорит доктор исторических наук, профессор Дмытро Билый.Дмытро родился и вырос в Макеевке. Учился и работал в Донецке, где занимался изучением истории именно этого региона. Однако в 2014 году, после начала российской оккупации, Билому пришлось покинуть родную Донетчину. Сейчас он возглавляет отдел исторических исследований Голодомора-геноцида Института исследования Голодомора."Представьте себе, что полтора миллиона людей прибывают на этот Донбасс после 1945 года – и балты, и украинские селяне, и западные украинцы, и донские казаки. Это люди, которые жили и воспитывались в рамках традиционной, своей этнической культуры, – рассказывает Дмитро Билый. – А тут они выбивались из своего ритма жизни, здесь было все по гудку. Не так, что тебе нужно вставать корову доить или жать, а гудок – и погнал на шахту или завод. И люди теряли свои корни. Они помнили их, скучали по ним, но появлялась стратегия выживания, и ты должен был адаптироваться к ритму жизни, который абсолютно ломал твои представления о жизненных традициях и этике, которые нарабатывались тысячелетиями. Тут и начиналось – "Вышел в степь донецкую" и "Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был?" Эти песни мы пели еще в детском садике".
"То есть, чтобы у человека окончательно не поехала кукуха, ему нужно принять определенный габитус, тип поведения, – продолжает Билый. – А на Донбассе было два габитуса. Официальный – это шахтерский, советский. Тем более, что на Донбассе в 1970-1980-е годы зарабатывали очень неплохо, не сравнить с Ростовской областью или соседними украинскими регионами. Появлялись определенные ритуалы: мол, перевыполнили план, а после шахты бригада вышла, выпили вместе пива на перехватчике. И параллельно с этим был второй тип поведения – псевдокриминальный".
"Сейчас многие спрашивают, почему эти люди – другие?" – говорит Леся Гасиджак, кандидат исторических наук, исследовавшая этнокультуру украинцев Донетчины. По ее словам, о появлении особого жителя юго-востока Украины можно говорить начиная с рубежа XIX и XX столетий."Работать на первых промышленных предприятиях приезжали украинские селяне, покидавшие свои села, свои хозяйства, – говорит Гасиджак. – Это были селяне, которым не было места в традиционном жизненном пространстве, откуда они были вытеснены. Мы знаем о перенаселении украинских губерний в тот момент. В классической семье было по 10 детей. И отец должен был дать либо приданое для дочери в виде земли, либо отрезать часть земли, чтобы дать сыну. А запасы земли не безграничны. Поэтому и появлялась прослойка людей, которым не было места в традиционном обществе. Выходом для них было искать место в новом жизненном пространстве. И этим пространством стал юго-восток, на современном языке – Донетчина и Луганщина. Они тяжело работали, но жизнь была относительно легкой: у них была крыша над головой, они получали зарплату, которую проживали. Им не было надобности заботиться, что нужно что-то на зиму заготовить, как заботился классический селянин".
"Люди, которые в XIX-XX веке заселяли Донбасс – это люди, которые порвали с прошлым, но в будущем себя еще не нашли. Так называемые лиминальные (переходные – ред.) персоны. А потом из них возникнет такая прослойка, как "жители пригородов". Наше общество делится на селян и горожан. Но есть еще особая прослойка – "пригород", который уже не село, но еще не город, который уже не придерживается чего-то традиционного, но и еще не достиг уровня чего-то модерного. И вот этим "пригородом" и были в начале XX века бывшие украинские селяне", – объясняет Леся Гасиджак.
Исторически украинцы – аграрный этнос, отмечают ученые. Перед Первой мировой войной лишь 15% из них жили в городах, остальные – в селах. Они работали на своей земле, вели натуральное хозяйство и были сильно привязаны к традициям. И до 1930-х годов украинские селяне в своем большинстве не хотели идти работать на шахты и заводы, предпочитая трудиться на своей земле."Они и близко не хотели лезть в шахту, – отмечает Дмытро Билый. – Стоит прочитать воспоминания Хрущева, который в начале XX века там был инженером, он учился в Юзовке. Он хорошо описывает, что там были сезонные работники из России. Они пришли, поработали пару месяцев в шахте – кто-то погиб, кто-то выжил – и пошли назад. А шахту или металлургический завод в конце XIX столетия описывали как ад. Приходить на сезонные работы на шахты и предприятия украинские селяне стали лишь после коллективизации и Голодомора. А до этого они жили состоятельно. Зачем им было лезть в шахту или под огонь на металлургическом заводе? До 1930 года более 90% рабочих шахт и предприятий приходили из России на сезон. Украинские селяне очень презирали эту работу и с презрением смотрели на этих работяг. И когда начинались стачки или выступления, то там, как в вестернах на Диком Западе, заводские подрядчики платили селянам, чтобы те усмиряли бунтовщиков".
Ситуацию изменили коллективизация и Голодомор. "Очень много селян, чтобы спастись, шли на Донбасс [работать на шахты и предприятия], – рассказывает Дмытро Билый. – А в 1938 году вышло постановление, что если ты пришел работать на шахту, то уволиться ты уже не можешь – такое вполне себе крепостное право. Хотя, с другой стороны, здесь можно было спрятаться. Руководству шахты было абсолютно все равно, откуда ты, кто ты – бывший зэк или, наоборот, куда-то убегаешь, чтобы тебя не отправили в лагерь. Они принимали всех. Так и началась украинизация этих предприятий".По состоянию на 1945 год в Донецке (тогда он назывался Сталино – ред.) проживало 175 тысяч человек, а в 1978 году город стал миллионником.
Вот как Дмытро Билый объясняет появление здесь 850 тысяч человек: "Во-первых, тех, кто возвращался, – контрреволюционеров, криминальщиков – не пускали дальше Донбасса. Особенно если они ехали на западную Украину. По моим примерным подсчетам, на Донбассе было около 30% западных украинцев. Я знаю целые села из западных украинцев. Я, например, жил в Макеевке в шахтерском селении, так меня учил в школе литовец, бывший "лесной брат" Ян Карлович. Я видел греков, которые выжили в 1938 году. Была такая "Греческая повстанческая армия", потом греческую интеллигенцию на Приазовье расстреляли. Я видел тех, кто оказывался там после ГУЛАГа – "каэров", которые проходили по 58-й статье (сокращение от "контрреволюционная деятельность" – ред.). Так и появился этот микс Донбасса".
В советские времена регион рассматривался как витрина новой социально-экономической системы.
"Начиная с 1940-х годов, когда были присоединены западноукраинские земли, Луганщина и Донетчина были регионами, откуда брали кадры для советизации. Был вот такой статус. В 1980-е годы он, конечно, начал размываться, так как в Украине и во всем Советском Союзе произошло падение коммунистического престижа", – говорит историк из Луганска Александр Набока.
Донецкая область была создана в 1932 году. Ее областным центром был Артемовск (Бахмут), потом его перенесли в Сталино (Донецк). Сначала в состав области входили и территории современной Луганской области. Но в 1938 году ее разделили на Сталинскую (Донецкую) и Ворошиловградскую (Луганскую).Начиная с 2014 года в информационном пространстве все более активно начал использоваться термин "Донбасс" для обозначения Луганской и Донецкой областей. Однако украинские историки и политики призывают не применять его.
"Слова "Донбасс" нет ни в одном нормативно-правовом документе нашего государства. Это дефиниция, которая нам навязывается Российской Федерацией – "народ Донбасса", "выбор Донбасса", "Донбасс не поставят на колени". Нам надо четко придерживаться наших нормативно-правовых документов. Есть четкие названия территории Донецкой и Луганской областей, никакого Донбасса не существует, это очень опасно, когда мы начинаем такие вещи говорить", – заявлял в 2021 году тогдашний секретарь СНБО Украины Алексей Данилов, оторый сам родился и вырос в городе Красный Луч (Хрустальный) Луганской области.С этим согласны и историки. "Я ненавижу термин "Донбасс", – говорит Леся Гасиджак. – "Донбасс" – это экономический термин. Использовать его по отношению к целой Донецкой и Луганской областям – нецелесообразно и неправильно. Донбасс – это лишь часть Донецкой и Луганской областей, ограниченная экономической частью, где размещены основные шахты, заводы и другие предприятия. Правильнее говорить "юго-восток Украины"."Исторически термин "Донбасс" связан с индустриализацией региона в российском имперском контексте конца XVIII – начала XX столетия", – отмечает доктор исторических наук Александр Набока. До начала российской оккупации он был завкафедрой истории Украины Луганского национального университета. Однако в 2014 году Набоке пришлось переехать в Старобельск. А в 2022 году, после полномасштабного вторжения России, он стал вынужденным переселенцем во второй раз и уехал в Закарпатье."Я бы использовал относительно Луганщин
- Последние
- Популярные
Новости по дням
9 мая 2024
