Нужно ли Харькову искусство: правда о зарплатах актеров от 2 тысяч и плесени
В Харьковском театре кукол зарплаты актеров упали уже до 2-4 тысяч гривен в месяц. Областная филармония накапливает долги за коммуналку. В большом зале появляется плесень, а орган, как говорит директор заведения Юрий Янко, «пока живой». Оба коллектива сейчас могут выступать только на разрешенных из соображений безопасности арендованных площадках, но много заработать не удается. Ко всему, в 2024 году учреждениям культуры областного подчинения вдвое сократили финансирование. Поэтому они — на грани выживания. На фоне этого в ХНАТОБе, который финансируется из госбюджета, ситуация несколько лучше. В пресс-службе ХОВА говорят, что областные учреждения культуры в этом году таки получат дополнительные средства. Какие варианты видят для себя коллективы — в репортаже МГ «Объектив».
В театре кукол — репетиция нового спектакля «Казка про калинову сопілку» по мотивам повести Оксаны Забужко. В ней задействованы только две актрисы, однако есть много составляющих, которые создают художественное богатство: свет, дым, уникальный реквизит, вокал и сцендвижение. Постановка является магистерским проектом актрисы Лилии Осейчук.
«Она о том, как зарождается зло, внутренний зверь в человеке. Человек сам может выбирать — по божьей дороге идти, или по дьявольской. И вот этот выбор перед главной героиней встает», — говорит Лилия.
Оправившись после полномасштабного вторжения, в апреле 2022 года театр возобновил работу, хоть и меньшими силами. Начали с выступлений в метро, которое тогда служило укрытием для горожан. Сохранилось 70% коллектива: часть работников выехала за границу, кто-то нашел новый заработок.
«Зрители дали нам веру и воодушевление, что мы можем быть полезными. Наша работа — это терапевтическое явление. Не только для тех, кто на нас смотрит, но и для нас самих. Спасали зрители и актеров, потому что появлялся смысл этой жизни», — комментирует главный режиссер театра Оксана Дмитриева.
Новый репертуар стал анализом страшных событий в стране и откликом на них. Было создано несколько спектаклей — о подростках из Бучи, два рождественских вертепа с отсылками на сегодняшний день. Один из них показывали на фестивалях в Польше, Франции и Германии.
«Харьковский театр кукол представлял Украину в Шарлевиль-Мезьере, — рассказывает заведующая литературно-драматургической частью театра Ольга Дорофеева. — Это самый известный в мире фестиваль театров кукол. Большая честь — быть на таких фестивалях. Мы чувствуем, что эти спектакли интересны, нужны и являются частью культурной дипломатии. Мы также достаточно много ездили по Украине. И потом мы возвращаемся в Харьков, и получается, что в Харькове это не нужно».
К такому мнению в театре, который подчиняется областному совету, пришли из-за ряда решений, принятых в прошлом году. В марте Совет обороны Харьковщины запретил массовые мероприятия с участием более полусотни человек. В том числе в помещениях с укрытиями — из-за быстрого подлета вражеских ракет. В июле запрет отменили, однако коллективы так и не вернулись на свои сцены. В ноябре прошлого года начальник ХОВА Олег Синегубов комментировал, что им предлагают различные варианты.
«Мы коммуницируем с ними, чтобы они делали выездные концерты, потому что это финансирование и обеспечение ими своего содержания. Ситуация с безопасностью позволяет нам работать только в тех условиях, которые были утверждены решением Совета обороны области. У нас есть перечень защитных сооружений, в которых работать можно, и театры могут брать на себя ответственность за организацию таких мероприятий. Пока они неохотно на это идут», — говорил Синегубов.
Рядом с театром кукол есть вход в метро. Есть укрытие и в самом здании, но оно классифицируется как простейшее. К тому же не вмещает две сотни зрителей — столько мест в зале. В начале полномасштабной войны в укрытии, которое еще не было оборудовано, жили люди. Позже пространство обустроила волонтерская организация в рамках грантовой программы. В феврале прошлого года комиссия ГСЧС разрешила использовать укрытие, но в сентябре изменила мнение на противоположное — потому что оно не противорадиационное, говорят в театре. Поэтому пока в него спускаются только работники. Театр кукол пошел путем аренды помещений, рассказывает заведующая литературно-драматургической частью театра.
«Мы продаем сто билетов, по 150 гривен билет. И мы зарабатывали 15 тысяч. Из них половину отдавали. То есть зарабатывали 7,5 тысяч. Эти деньги использует коллектив на оплату коммуналки», — говорит Ольга Дорофеева.
То есть театры областного подчинения должны зарабатывать на содержание зданий, в которых репетируют, но не выступают. Из бюджета финансируют только зарплаты, но и новость об этом перед Новым годом вызвала большой резонанс. На культуру в 2024-м ХОВА заложила 50 миллионов гривен, что вдвое меньше, чем в прошлом году.
«Мы будем получать 23% от зарплат. Профком говорит, что в том году люди получали от 2 до 7 тысяч. Соответственно сейчас будем получать от тысячи до 3,5», — говорит Дорофеева.
Главный режиссер театра Оксана Дмитриева рассказывает, что зарабатывает около 6 тысяч в месяц, актеры меньше — 2 — 4 тысячи.
«Я не буду называть эту смешную зарплату, — говорит актриса Виктория Мищенко. — Давно еще, до войны, у нас не очень хорошее положение здесь было. Во время войны они будто обрадовались, что вот наконец есть прекрасная возможность окончательно добить. Работает какой-то торговый центр, на пятом этаже крутят фильм в кинотеатре и люди сидят. А нам ничего нельзя. Нам говорят — можете сыграть в этом помещении. А оно на втором этаже какого-то дома. Странно. У нас есть какие-то подработки, а это как для души. Это очень важно, особенно в нашем прифронтовом Харькове. Если мы задушим здесь культуру, то через десять лет увидим здесь совсем другую ситуацию».
Актеры и другие работники выражают общее мнение: театр не может быть самоокупаемым, поэтому бюджетная поддержка необходима. И им должны позволить работать в своем здании.
«Если мы сможем приглашать небольшое количество зрителей в наш зал, то мы спокойно сможем переходить в бомбоубежище. Какие-то спектакли мы можем играть в нашем бомбоубежище. Пока еще не пробовали, потому что нет разрешения. И мы ждем этого разрешения», — отмечает главный режиссер театра Оксана Дмитриева.
Еще одна общая позиция: советскую систему содержания учреждений культуры необходимо реформировать. Однако нет согласия, актуально ли это сейчас. Виталий Бурлеев уже не актер — весной прошлого года уволился и вступил в Нацгвардию. Мужчина в отпуске и пришел в театр к близкому человеку.
«Сейчас такое время, что надо меняться, — считает Бурлеев. — Старые формы уже давно отмерли, и тянуть их не надо. Меняются подходы к менеджменту, к работе. Государство должно заниматься театром, потому что это культура. Как Черчилль говорил: «Если нет культуры — за что мы воюем». Это не просто вышиваночки. Надо сформировать — что такое культура для нас. Это должно быть не поучение, а то, к чему хотелось бы тянуться людям. Она должна быть модной в хорошем смысле этого слова. Я должен захотеть это взять или посмотреть. Захотеть потом разговаривать на украинском языке, почитать какие-то книги. А не: так правильно, вот список литературы. Как в школах. Так уже не работает».
В прошлом году в апреле филармония анонсировала открытие, но этого не произошло. Также из-за запрета концертной деятельности в залах.
«Мы коммуницировали с областной филармонией, и было предложение разрешить им проводить концерты для 50 человек. Это, поверьте, филармонию не спасет, потому что там оркестр имеет около 100 человек, он не может финансово выгодно давать концерт для 50 человек. Поэтому будем рассматривать другие варианты», — комментировал в декабре 2023 года начальник ХОВА Олег Синегубов.
Но вариантов почти нет, говорит директор филармонии. Штат остался таким, каким был до вторжения, но постоянно работают только технические службы — следят за зданием. Те музыканты, которые остаются в Харькове, дают концерты на арендованных площадках. На сцену выходит до десяти артистов. В прошлом году поддержка из бюджета составляла 43% от довоенной, в этом году — 18,5%. Их не хватает даже на 2/3 зарплат.
«Они очень маленькие — от 3 до 6, может немножко больше. Не более 10. Если это 2/3, то это еще меньше. На все остальное до войны мы зарабатывали концертами, на коммуналку почти полностью, немножко нам помогало государство. Коммуналка в зимние месяцы — это где-то 600 тысяч в месяц. Долги все время у нас растут. За электричество, за топливо, за отопление», — говорит Янко.
Без отопления залы филармонии третью зиму. В большом уже появляется плесень. Хранение органа, который привезли из Германии в 2012-м, также требует определенных температур и уровня влажности.
«Для органа самое главное — чтобы не было больших перепадов. Слава Богу, в здании двойные стены, поэтому сильных перепадов температур нет. Орган пока что жив и работает. Мы его настраиваем постоянно, на нем занимается наш органист», — рассказывает директор филармонии.
В начале полномасштабной войны неподалеку от здания были «прилеты» вражеских ракет. Было выбито 220 метров стекла, повреждена крыша. Убежищем в филармонии служит гардероб. Он находится под зданием и также является временным укрытием, а не противорадиационным.
«Если у нас работают оба зала, то это полторы тысячи человек. Безусловно, очень быстро не спрячешься. Даже если бы было двести-триста человек. Это все время. Учитывая, что ракеты летят к нам очень быстро, то, безусловно, есть опасность», — констатирует Янко.
Поэтому и возникает вопрос — кто возьмет на себя ответственность за безопасность людей. В то же время Янко видит определенную несправедливость в том, что в других областях филармонии и работают, и имеют почти полную бюджетную поддержку на коммуналку и зарплату.
«Я понимаю, что идет война и денег мало. Но 18,5% от финансирования на зарплату! Это ставит все коммунальные коллективы и учреждения на грань выживания, а может еще и ниже. Будем как-то выживать. Ищем деньги у наших иностранных партнеров. Я уже встречался с несколькими представителями европейских стран. Ж
- Последние
- Популярные
Новости по дням
4 мая 2024
