Наш веб-сайт использует файлы cookie, чтобы предоставить вам возможность просматривать релевантную информацию. Прежде чем продолжить использование нашего веб-сайта, вы соглашаетесь и принимаете нашу политику использования файлов cookie и конфиденциальность.
Основатель и директор фонда "Русь сидящая" Ольга Романова называет Российскую Федерацию "тюрьмоцентричной страной". По ее словам, фоном полномасштабного вторжения РФ в Украину стали вербовка заключенных, использование их в "мясных штурмах", возвращение выживших с тайным помилованием и их новые преступления на свободе. Как все это стало возможным и может ли пенитенциарная система в России стать иной, Ольга Романова рассказала в интервью Север.Реалии.
Согласно официальным данным, на 1 января 2023 г. в уголовно-исполнительной системе России содержалось 433 006 человек (в эту статистику РФ включает данные из аннексированного Крыма и временно оккупированных украинских территорий - КР). Лет десять назад тюремное население было вдвое больше – 700-800 тысяч человек, и всем им, уверяет глава фонда "Русь сидящая" Ольга Романова, тюрьма до сих пор снится, потому что "бесследно это не проходит". Чтобы посчитать, какая доля населения России связана с тюрьмой, нужно учесть всех сотрудников судебной системы, полицейских, конвоиров, собственно охранников в зонах, заключенных – и все это умножить на три, учитывая семьи. Сюда же добавить разнообразный бизнес, связанный с зоной, поставщиков товаров и услуг. В условиях нарастания репрессий тюрьма становится "своей" темой для множества обычных законопослушных граждан – журналистов, художников, активистов – которые становятся политзаключенными. "Когда говорят, что сидел каждый четвертый мужчина, это не так. Но то, что каждый четвертый мужчина с тюрьмой так или иначе связан, это, конечно, так", – считает Романова.
При таком переплетении тюрьмы и воли взаимное влияние неизбежно. Соответственно, перестройка пенитенциарной системы важна для развития российского общества в целом.
– Существующая российская пенитенциарная система – очень дряхлая. Она последний раз реформировалась 1953 году, когда Берия вынул тюрьмы из подчинения НКВД и передал их Министерству юстиции. Сейчас ФСИН формально находится под Минюстом, но последние лет 15 директорами ФСИН были или полицейские, или эфэсбешники. Последний раз профессиональный тюремщик во главе системы был в 2009 году (Юрий Калинин директор Федеральной службы исполнения наказаний с 2004 по 2009 год, сегодня – один из руководителей "Роснефти". – СР), – говорит Ольга Романова.
– Фактически взяло верх очень старое, сталинское правило, что главное в системе исполнения наказаний – не исправительная служба (не психологи, не врачи, не учителя, не мастера, которые способны повлиять на криминальный характер и на криминальное поведение), а оперативная работа. Оперативники стали самыми главными. И не только оперативники ФСИН, но и оперативники МВД и ФСБ РФ. Это и внутрикамерные разработки, это и вербовка, отсюда пытки – потому что главной задачей стало получение или выдумывание информации, когда заключенных заставляют исполнять те или иные оперативные разработки. Например, лжесвидетельствовать в суде.
Система, которая была создана в 1930-м году, собственно, ГУЛАГ, сохранилась до сих пор. Она состоит из двух частей: из СИЗО (изоляторов временного содержания) и зон, которые построены по принципу концлагеря, который придумали в 1899 году англичане во время англо-бурской кампании. Это ряды колючей проволоки, вышки внутри, бараки. В 1920-х годах эти концлагеря из Южной Африки взяли на вооружение как раз Советская Россия и Германия. Когда мы приезжаем, например, в Дахау или в Освенцим и попадаем внутрь, то те, кто был в российских лагерях, говорят: так это же то же самое! Конечно, то же самое. Ровно тот же принцип.
Система эта в России сейчас основная и единственная. Это невыгодно, потому что очень многие лагеря просто отапливают тундру. Это неудобно, потому что старая инфраструктура. Приходится тратить очень много денег на тех же собак, на охрану. Это дорого – содержать колонии в Лабытнанги, в Чердыни Пермского края. Заключенных же надо в суд возить, родственники к ним должны приезжать. Должны быть магазины, инфраструктура. Нафига людей гнать в тундру, чтобы что? Чтобы их исправило полярное сияние?
Это и политически очень невыгодная история – изобретение 19 века, а мы в 21-м живем! Это уже даже не винтаж. Очень архаический подход к теме преступления и наказания.
Переделать это все можно, причем, очень легко. В Германии, где я сейчас живу, в 1990 году объединились две очень разные системы – ГДР и ФРГ. Очень тяжело шло объединение финансов, экономики, политической, судебной, законодательной системы. С промышленностью были большие проблемы. Не было проблем только в объединении пенитенциарных систем. При этом система ГДР была копией нашей, советской. А западная система была обычной европейской, какой сейчас, собственно, и остается. Она не идеальная, получше, конечно, чем американская, но, ей очень далеко до соседней Голландии или соседней же Дании, и уж тем более до Скандинавии, которая впереди планеты всей. Но объединение произошло, в общем-то, безболезненно. И если изучить этот опыт, ты понимаешь, что тюремная реформа – ни разу не бином Ньютона. Это не адронный коллайдер. Вот, например, российская реформа судебной системы – это адронный коллайдер. Реформа общественного контроля тоже будет довольно сложная. Очень сложная будущая полицейская реформа. И конечно, самая-самая сложная – судебная. А вот тюремная – нет. Есть рецепты. Ах, "у Руси особенная стать". Да ничего подобного. Слушайте, перетащили же опыт из Южной Африки, и ничего, не жужжат.
– Россия на протяжении всей своей истории что-то заимствует, то у Европы, то у Америки. А почему же здесь-то нет?
– В 2016 году Алексей Кудрин позвал "Русь сидящую" и ряд еще ученых, экономистов, географов написать, в том числе, план тюремной реформы. Мы работали совместно с несколькими группами – с теми, кто писал проект реформирования судебной системы, и с теми, кто занимался реформой силовых ведомств, особенно полиции, чтобы у нас был пазл складывающийся. И вот мы написали эту концепцию. Ее приняли в Центре стратегических разработок, который тогда возглавлял Алексей Кудрин (ЦСР – некоммерческая организация, созданная в 1999 году по поручению Владимира Путина для разработки стратегический программ развития. – СР). А дальше мы просто надеялись, что может быть, когда-нибудь.
– Из чего состоит эта реформа? Какой вы видите новую пенитенциарную систему в России?
– Пенитенциарная реформа – она скучная, а главное очень дешевая. Я понимала, когда писала эту реформу, что она не пройдет, потому что там негде украсть. Наоборот, она бюджет резко сокращает, а этого чиновники и политики не любят. Сейчас у ФСИН шестой по величине бюджет в России среди всех бюджетов – меньше, чем у МВД, Министерства обороны, но больше, чем у ФСБ, прокуратуры, судов. Это огромные деньги. По финансам ФСИН такой не должна быть. Нет потребности в стране содержать такую ораву тупых и агрессивных бездельников. Я говорю это с открытым забралом. Если раньше мы могли говорить о том, что где-то там сохраняются еще человеческие лица, то теперь давно уже нет. Я бы сказала так: у мальчиков, которые желают почему-то стать силовиками, под номером один котируются ФСБ и разведка ГРУ. Министерство обороны – это номер два. Потом полиция и судебные приставы. А во ФСИН идут те, кого не взяли вообще никуда – по остаточному принципу. Ну и отношение такое же.
Здесь замкнутый круг. Маленькая зарплата. Некуда деваться. Отец служил, дед служил, и дети будут служить. И не вырваться никогда. Ты слышишь в любой зоне, когда приезжаешь: вы отсидите и уедете, а мы здесь навсегда. Такие вот настроения. А в последние десять лет везде развивается движение трудовых династий, и славные подвиги, и уже практически в каждой зоне заложен камень, что наша зона, краснознаменная, образовалась 1937-м году. И вот наш славный ветеран, давайте перенимать опыт. Ну, какой опыт?! Кровавые династии палачей…
– И как это ломать?
– Самое главное – снять погоны. ФСИН не должно быть военизированным ведомством, не должна входить в силовую систему, потому что силовики уже все сделали, они уже поймали преступника. Дальше он должен передаваться в руки гражданских специалистов. Судьи оценивают уже расследованное преступление. А дальше человек, который признан судом виновным, поступает отбывать свое наказание. Он изолирован от общества, потому что он опасный – он что-нибудь украл или кого-то побил, может это сделать еще раз. А чтобы он не сделал еще раз, давайте-ка с ним работать, давайте-ка его социализировать.
Задача сделать так, чтобы заключенный больше не был преступником. А как из него убрать криминальное поведение? Сейчас это достигается предположением, что если маршировать по плацу с военными песнями, то все изменится. Или заключенный изменится с помощью швабры в жопе. Нет, конечно, все это не так.
Нужны, прежде всего, разнообразные преподаватели и стимулирование жажды знаний. Хочет поступать в университет? – пусть заочно учится. Для этого нужен интернет. Нужно оборудование. Нужно желание, в конце концов. Хочет зек окончить ПТУ, пусть заканчивает. И уж точно он должен окончить школу. Должны работать психологи, должны работать врачи, чтобы посмотреть, нет ли у него туберкулеза, нет ли гепатита, ВИЧ, чтобы из тюрьмы вышел не человек с открытой формой туберкулеза, хотя он сел здоровым, а здоровый человек, с которым в обществе не страшно находиться, чтобы он кашлял себе спокойно, а мы бы с вами не прятались и не бегали сдавать анализы после встречи с ним. Нужны мастера, чтобы они занимались производством, не халтурщики, а чтобы они приходили, обучали. Может, человек хочет вышивать или кино снимать. Да ради бога, давайте нанимать специалистов. Вот вам форма борьбы с безработицей.
И вторая вещь – второй ключ от тюрьмы должен быть у местной власти. Сейчас, когда человек попадает в тюрьму, он для местной власти пропадает. Вот Вася сидит в Крюках, например (ИК-2, колония в Островском районе Псковской области. – СР). Дали ему десять лет, и он исчез с радаров. Им занимается ФСИН, а местная власть понятия не имеет, что там происходит. Например, Вася получает образование, специализацию штукатур. А Псковской области нужны вод
