Наш веб-сайт использует файлы cookie, чтобы предоставить вам возможность просматривать релевантную информацию. Прежде чем продолжить использование нашего веб-сайта, вы соглашаетесь и принимаете нашу политику использования файлов cookie и конфиденциальность.
– Валерий Дмитриевич, добрый вечер.
– Добрый вечер, Дмитрий Ильич. Добрый вечер, уважаемые зрители и слушатели. Точнее, здравствуйте.
– Скажите, что сегодня, на ваш взгляд, происходит в голове у Владимира Путина? Вы никогда не представляли себя Путиным?
– У меня недостаточно извращенная фантазия, я вам честно скажу. Я пытаюсь, естественно, реконструировать его мышление. Кое-что мне удается благодаря тем моим знакомым и конфидентам, которые с ним общаются или общались, и которые понимают, как он мыслит. Но дело в том, что его психика сейчас претерпевает очень серьезные качественные изменения. Он оказался перед тем вызовом, с которым никогда ранее не сталкивался.
Он находится в проигрышной ситуации. Проигрышной настолько, что он стал для себя допускать полную потерю не только новых территорий, но и тех территорий – по крайней мере Донбасса, – которые Россия получила в 14-м году. Он понимает, что ситуация ухудшается в стране. Это касается как элит, так и общества. Он же имеет регулярные сводки Федеральной службы охраны, которые указывают, что его рейтинг находится на рекордно низком уровне, что протестные настроения растут, что недовольство растет, что элита, конечно, против него заговоров пока не строит, но она разочарована, она испытывает очень сильное чувство ажитации. Потому что она не понимает, как из всего этого выбраться. Из всего этого: куда ее завел Владимир Владимирович Путин. Это то, с чем он никогда не сталкивался. Я уже не говорю о международной реакции.
Это человек, который наводил ужас на весь мир, на Европу по крайней мере. Это мы прекрасно знаем. Который казался и долго формировал репутацию мачо, брутального парня. Вдруг выяснилось, что он проигрывает Зеленскому, которого называли клоуном. И на самом деле они поменялись ролями. На самом деле Владимира Владимировича перестают уважать даже на постсоветском пространстве, что ему демонстрируют.
То есть весь тот капитал, который он создавал на протяжении 22 лет, оказался в течение последних 9–10 месяцев пошедшим в пыль. Он разрушается и будет разрушаться еще быстрее. Поэтому Путин ищет выход из всего этого. Ну и добавьте ухудшающееся здоровье. По этой причине он отказался от публичных выступлений.
– Все-таки по этой причине?
– Да. Конечно, эксперты говорят, что ему нечего сказать. Это не совсем так. Он бы нашелся, что сказать. Вопросы были бы профильтрованы – были бы отобраны именно те, которые ему психологически комфортны. Но он не может несколько часов подряд сейчас выдерживать интенсивное напряжение. То есть он мог бы теоретически обратиться с посланием Федеральному собранию, которое занимает, как правило, не больше часа, но три-четыре часа, как он раньше делал, – а то и более четырех – выдерживать пресс-конференцию или прямую линию он в настоящий момент совершенно точно не в состоянии. У него есть медицинские противопоказания.
И вот все это если мы возьмем, то мы понимаем, что он находится не в самом лучшем состоянии духа. Это я мягко формулирую, очень мягко. И он раздосадован, он зол, он считает, что виноваты все вокруг, кроме него. Хотя было время в последние девять месяцев, когда он вдруг стал признавать, что он совершил неверные шаги. Но он быстро пришел в себя.
– Было время?
– Да. В марте он несколько раз, насколько мне известно, сожалел в узком кругу, что он начал с Украины, что надо было начать с другой страны.
– С какой?
– Вы знаете, я думаю, что проще всего было бы, конечно, начать с Белоруссии. Это понятно. А уже дальше он бы стоял перед выбором: двигаться ему к Балтийскому морю или повернуть и двигаться на Украину, которая была бы уже охвачена в большей степени, чем сейчас. Он жалел об этом в узком кругу. Он несколько раз признавался.
Сейчас он, конечно, не признается. Он считает, что во всем виноваты военные: они подвели, они плохо были готовы. Это известная история, когда человек хочет ассоциироваться только с победами и достижениями, но, конечно, не с провалами. Собственно, он и есть главная причина провала. Это он принял решение, он – верховный главнокомандующий. Но ответственность же он, конечно, нести не хочет.
– Вы знаете, чтобы лучше понять человека, надо хотя бы попытаться встать на его место. Ну давайте попытаемся встать на его место. Что дальше? Что ему делать, на ваш взгляд, для того, чтобы выпутаться из этой ситуации?
– Дмитрий Ильич, он для себя сформировал и сформулировал для элиты, как ему кажется, рациональную схему поведения. Она включает в себя следующие элементы. Первый – это переход к стратегической обороне на так называемых новых территориях и в Донбассе. Там создается то, что называют "линией Суровикина". Я не уверен, что она станет линией Маннергейма. Я боюсь, что она скорее линию Мажино будет напоминать в историческом смысле. Понимаете? В историко-политическом.
Второй элемент – это нанесение массированных ударов по украинской энергетической инфраструктуре. Это его идея. Ну то есть ему предложили – он всецело поддержал и горячо одобряет. Он преследует политические цели. Этих целей две. Первая – дезорганизовать украинское общество, деморализовать его и обеспечить давление украинского общества на украинскую власть с тем, чтобы власть пошла на замирение. Вторая – вызвать очень мощный новый поток эмиграции из Украины в Европу, превосходящий, возможно, по объемам тот поток, который был в марте-апреле, с тем, чтобы уже западные правительства начали давить на Зеленского.
Третий элемент – дипломатический, закулисный. Это поиски рычагов и инструментов влияния на западные правительства по разным каналам. И наконец элемент, который он рассматривает, – это чисто военный. Он понимает, что Украина критически зависит от западных поставок вооружений. Это все понимают. Он понимает, что Украина сейчас накапливает эти вооружения и готовится к наступлению. Это довольно очевидная вещь. Если попробовать прервать эти коммуникации... Прервать их можно ударом из Беларуси. В данном случае я имею в виду не столько использование белорусских вооруженных сил... Речь, по-моему, об этом все же не идет. Речь идет о том, чтобы использовать Беларусь как плацдарм. Там находится чуть ли не половина мобилизованных на протяжении нескольких месяцев уже. Они к этому готовятся.
Другое дело – что, как говорят военные специалисты (и украинские, и российские, и западные), это предприятие может оказаться крайне контрпродуктивным, если не самоубийственным. В силу специфики рельефа местности и в силу целого ряда обстоятельств. Вот это более-менее его стратегия. Он считает, что он может добиться успеха. Я считаю... Ну, не только я считаю – российский Генштаб склонен полагать, что нет. Что вряд ли успеха российские вооруженные силы смогут добиться. Но для него это абсолютно необходимо, чтобы обеспечить почетный выход из этой конфронтации. Это выход на мир, на какие-то мирные условия, которые бы включали сохранение за собой части новых территорий. Причем это может быть узкая полоска, чисто символическая.
Кстати, это та причина, по которой границы новых территорий, формально включенных в состав России, не определены. Вы можете сказать, что мы включили новые территории, которые отходят, условно, от ДНР и ЛНР на, там, 10–15 километров. А может быть, даже на 500 метров. Это неважно. Коридор в Крым он бы хотел. Я не очень представляю, возможно ли это сейчас или нет. Видимо, не очень. Ну, собственно говоря, это все. То есть это, конечно, значительное уменьшение масштабов, целей, по сравнению с теми, которые ставились в конце февраля и которые пропагандистски широко освещались.
– В моем понимании, у Путина есть в рукаве три козыря. Давайте попробуем их разобрать. Первый козырь – бомбардировка критической инфраструктуры украинской.
– Да.
– Козырь второй – мобилизация. "Мобилизуем еще, там, 300 тыс. Какие проблемы?" И козырь третий – это ядерное оружие. Давайте вот с третьего козыря начнем. Вы верите в то, что Путин может применить – я не говорю о стратегическом, конечно, – тактическое ядерное оружие?
– Я хочу, чтобы здесь была полная ясность. Он морально и психологически к этому готов. Он к этому готов. Но он сейчас уже не уверен в том, будет ли его приказ выполнен. Это очень важно понимать. Если, скажем, мы бы с вами обсуждали это два месяца назад, я бы сказал довольно уверенно, что приказ будет выполнен. Сейчас появились сомнения. Я не хочу сказать, что это разрушающие сомнения, что они стопроцентно обоснованы, но они совершенно точно есть. И если этот приказ не выполняется... Вы понимаете, кем он может быть заблокирован. Кстати, совсем не военными. Точнее, не только военными и даже не в первую очередь военными, а чекистами. То есть его собственной опорой. Это означает, что его политическая власть закончилась. Поэтому принять такое решение он может только в ситуации крайнего отчаяния и, наверное, полной неадекватности.
– Ну и плюс, говорят, китайцы... Я не говорю уже об американцах. Китайцы ему сказали четко: "Нет".
– Вы знаете, китайцы не говорили ему ничего перед 24 февраля, но американцы не раз говорили четко, что будут использованы, применены, такие, такие и такие санкции. Он на это наплевал. Он счел, что ему удастся блицкриг, что в течение двух – от силы трех – недель вопрос Украины будет кардинально решен и что санкции просто не успеют развернуть. В данном случае надо исходить... Вот вы с чего начали, вполне разумно – с того, что у него в голове, с попытки реконструкции его логики и его психологии.
Он очень последователен, я хочу сказать. Не надо считать его алогичным, не надо считать его безумцем. Он очень последователен. Другое дело – что основа его логики очень отличается от основ нашей логики. И в этом вся проблема. Когда мы говорили, что это ему не выгодно, зачем это, можно добиться этих целей другими способами... Те, точнее, кто говорил. Я то знал, что он мыслит иначе. Они вот как раз этого ключевого обстоятельства не учитывали. Поэтому Владимир Владимирович довольно последователен.
Не надо забывать, что именно сейчас, в последние месяцы, находясь под влиянием очень сильного стресса и вообще сильнодействующих препаратов, он не вполне адекватно может оцени
