Климатические изменения и деньги. Часть 4

18.02.2022, 03:32 iarex.ru

В предыдущей главе «Климатические изменения и деньги. Часть 3» было показано, что Парижское климатическое соглашение движется, как и Киотский протокол, в тупик и скоро развалится. Что же предлагается ему на замену? По моему мнению, на смену Парижскому соглашению Запад готовит ESG-трансформацию, дабы не потерять контроль над механизмами экологического протекционизма, разработанными для подавления экологического суверенитета развивающихся стран и России. Для обоснования этого предположения рассмотрим, как трансформировались международная климатическая повестка и углеродное регулирование на протяжении 30 лет? Международные климатические проекты в целях снижения выбросов парниковых газов начали реализовываться уже в первой половине 1990-х годов несколькими странами в процессе реализации пилотной фазы совместного выполнения обязательств в соответствие с Рамочной конвенцией ООН об изменении климата (РКИК). В этот период (1992−2000 гг.) климатические проекты кредитовались странами Приложения 2 РКИК (страны ОЭСР), которые взяли на себя ответственность по финансированию процессов выполнения обязательств по ограничению выбросов, в том числе и по организации странами Приложения 1 (страны с переходной экономикой, включая Россию) и развивающимися странами систем учета выбросов и поглощения парниковых газов на территориях своей юрисдикции. Основной целью данного периода было создание кадастров выбросов и поглощения стран, а также определение «цены на углерод» по себестоимости результатов климатических проектов, которая в климатических проектах пилотной фазы РКИК колебалась от $5 за тонну СО2-эквивалента в развивающихся странах до $10−25 в странах с переходной экономикой, и от $100 до 600 в странах ОЭСР. В этой связи следует обратить внимание, что только спустя почти 30 лет спецпредставитель президента РФ по климату Руслан Эдельгериев высказал мнение о том, что «в России необходимо установить цену на углерод, что облегчит российским климатическим проектам выход на международные рынки. Спецпредставитель президента РФ также отметил, что справедливую цену на углерод нельзя просчитать с ходу, нужно заказать научно-исследовательскую работу Минэкономразвития РФ». В связи с этим возникает невольный вопрос, по какой причине тогда и в Климатической стратегии достижения углеродной нейтральности к 2060 году, и в Федеральном законе №296 ФЗ «Об ограничении выбросов парниковых газов», и в законопроекте №37 939−8 «О проведении эксперимента по ограничению выбросов парниковых газов в отдельных субъектах Российской Федерации» отсутствует ТЭО и порядок определения «цены на углерод» и затрат на выполнение стратегии? Ранее на ИА REX: Климатические изменения и деньги. Часть первая Климатические изменения и деньги. Часть вторая Климатические изменения и деньги. Часть третья Но вернемся к международной повестке. Определив в 1992—1995 годах необходимые затраты для снижения выбросов парниковых газов на собственных территориях, которые оказались колоссальными, страны ОЭСР, чтобы сохранить конкурентоспособность своих экономик, решением Первой конференции сторон РКИК (Берлин, 1995 г.) признали свои обязательства по ограничению выбросов на уровне 1990 года неадекватными и приняли решение по разработке протокола, уточняющего обязательства по ограничению выбросов. Так в 1997 году на свет появился Киотский протокол (КП), в котором были приняты механизмы его реализации (статьи 4, 6, 12, 17), включая порядок реализации международных климатических проектов (статьи 6, 12). Из обнаружившейся многократной разницы себестоимости результатов климатических проектов в развивающихся и развитых странах родился основной мотив механизмов Киотского протокола — сокращать выбросы в тех странах, где это дешевле, и за счет этого ещё и увеличивать квоты на выбросы в странах ОЭСР свыше уровня 1990 года. Дьявольская деталь этого процесса заключалась в том, что по статье 12 КП страны ОЭСР могли приобретать ССВ (сертифицированные сокращения выбросов) по реализованным в развивающихся странах климатическим проектам и на эту величину увеличивать свои квоты на выбросы, в то время как ограничения квот на выбросы в развивающихся странах отсутствовали. В итоге этот процесс «двойного учета» привел к тому, что грязные производства стран ОЭСР, в том числе и США, стали выносить в развивающиеся страны и страны с переходной экономикой, а объемы выбросов парниковых газов в мире увеличились более чем на 60% по отношению к 1990 году. Сначала углеродный рынок квот (прав на выбросы) в рамках КП в странах ЕС развивался по образцу системы торговли квотами на выбросы вредных газов (окислов серы и закиси азота), которая была внедрена в США в 1992 году. Зная на собственном опыте все подводные камни для экономики подобной системы, США не ратифицировали Киотский протокол, но крупные банки США активно работали на европейском углеродном рынке (ETS), созданном в рамках Киотского протокола. В первый период КП (2008−2012 гг.) европейский углеродный рынок ETS в результате его наводнения результатами ССВ из развивающихся стран был обрушен до «цены квот на углерод» ниже $1 за тонну выбросов в эквиваленте СО2. То есть в системе торговли правами на выбросы (квотами) ETS возникла ситуация, когда стало экономически неэффективно сокращать выбросы в странах ЕС по себестоимости результатов в размере $100−150 за тонну, в то время как можно было гораздо дешевле увеличить объемы своих прав на выбросы за счет приобретения дешевых ССВ в развивающихся странах, а также ЕСВ (единиц сокращения выбросов) по статье 6 в странах с переходной экономикой, включая Россию (Постановление правительства РФ от 15.09.2011 №780). Осознав бесперспективность сокращения выбросов парниковых газов в своих странах в рамках механизмов Киотского протокола, страны ЕС в 2011 году внесли важные изменения в систему торговли квотами на выбросы (ETS) на территории юрисдикции ЕС на второй период КП (2013−2020 гг.) для своих субъектов хозяйственной деятельности: Подобные решения послужили причиной для принятия Парижского климатического соглашения в 2015 году взамен Киотского протокола. В настоящее время стоимость квот на выбросы в системе ETS стран ЕС логично растет и достигает уже порядка €90 за тонну и может превысить стоимость штрафа за выбросы в размере €100, так как штраф не снимает ответственности за соблюдение квоты на выбросы. В целом принятые в 2011 году странами ЕС решения в системе ETS в первую очередь были обусловлены недостатком собственных ископаемых углеводородов и направлены на сокращение импорта энергоресурсов как источников парниковых газов и на развитие собственных возобновляемых источников энергии. Но, пытаясь создать в системе углеродного регулирования ETS «кнут и пряник», страны ЕС, как говорится, «за что боролись, на то и напоролись». Во-первых, страны ЕС, Австралия и США столкнулись с энергетическим кризисом, вызванным неустойчивостью возобновляемых источников энергии в период погодных колебаний из-за отсутствия соответствующих накопителей энергии, и углеродными налогами на использование ископаемых энергоресурсов, повышающих стоимость их использования. Во-вторых, и это в настоящее время главное, удорожание энергии на внутреннем рынке ведет к неконкурентоспособности продукции стран ЕС на мировых рынках. Ранее, дабы не потерять конкурентоспособности продукции из-за затрат на приведение своих углеродных балансов в равновесное состояние (равенство выбросов и поглощения парниковых газов на собственной территории), чего требуют Устав ООН и нормы международного права, странами ОЭСР были разработаны механизмы Киотского протокола. Однако практической возможности повышения объемов поглощения парниковых газов у большинства стран ЕС из-за отсутствия соответствующих территорий нет. Американцы об этих рисках прекрасно знали, и именно потому президент США Барак Обама заключил экологические соглашения с Бразилией и Канадой в части совместных действий по климатическому регулированию, дабы объемы выбросов США компенсировать поглотительным ресурсом территорий этих стран. Именно изложенными выше обстоятельствами при введении системы углеродного квотирования и угрозой потери конкурентоспособности продукции продиктованы намерения стран ЕС по введению системы СВАМ (ТУР — трансграничное углеродное регулирование), чтобы заставить страны-экспортеры ввести углеродное регулирование по аналогии с системой ETS, чтобы уравнять конкурентоспособность своих производителей. При этом следует обратить внимание, что введение ЕС углеродных пошлин на импорт только увеличит проблемы неконкурентоспособности продукции Евросоюза. А страшилки наших климатических алармистов по сокращению наших объемов экспорта — это типичная дезинформация, рассчитанная на жертв ЕГЭ. Теперь главное. Активная информационная кампания по введению для корпораций системы отчетности по ESG для обеспечения углеродного регулирования внешней торговли переносит ответственность стран за состояние своих углеродных балансов на корпорации, что противоречит принципам Устава ООН и нормам международного права. То есть введение для корпораций системы отчетности по ESG внутри стран может иметь место в качестве оценки эффективности результатов их природоохранной и социальной деятельности. Но введение этой отчетности в целях внешнеторгового углеродного регулирования между странами — это не что иное, как создание глобальной надгосударственной системы регулирования внешнеторговой деятельности, в том числе за рамками системы ВТО. При этом надо понимать, что целью подобного международного регулирования является снижение конкурентоспособности российских компаний на мировых рынках по совершенно банальной и известной причине. При всех равных технологических условиях исчисление углеродоемкости и энергоэффективности продукции российского экспорта всегда будет ниже, чем в теплых странах, в том числе в странах ЕС, за счет повышенных энергозатрат в условиях холодного климата. Но при одном условии, если в расчетах углеродоёмкости продукции не учитывать территориальные балансы объемов выбросов и поглощения парниковых газов, как эт